Главный конструктор

      

      Каждый инженерный проект, как известно, увенчан испытаниями. Они как вишенка на торте заканчивают колоссальный труд коллектива инженеров. Колоссальный... Еще бы! Сначала приходится выполнять мудреные расчеты и разрабатывать вал конструкторской документации. Люди несовершенны, а задача новая и сложная, поэтому на первых этапах полно ошибок, опечаток и неточностей. Их обнаружение напоминает запутанную детективную историю, а инженеры становятся похожими на сыщиков. Победа "сил добра", возглавляемых главным конструктором изделия над "темной ордой" незнания, ошибок и непонимания дается тяжело.

   Подготовленный на бумаге проект почти всегда ждут долгие согласования и утверждение, потребляющие массу сил. Жаркие "дебаты" с разработчиками отдельных блоков и попытки "впихнуть невпихуемое"... После каждого спора группа главного конструктора проверяет и перепроверяет принятые решения, убеждает и уговаривает специалистов. В спорах истина не рождается, а лишь укрепляется нервная система...

      Следующий этап - конструирование и отладка. То, что гарантировано должно было работать - не работает, что никак не могло гореть - дымит, то, что по всем убеждениям специалистов работать не может - "чудесным" образом функционирует... Из-за этого вдруг начинаешь ощущать себя параноиком в окружении таких же ненормальных. Столько "нового" узнаешь о себе и своих возможностях!

      Наш проект тоже готовился весьма напряженно. Его главным конструктором был назначен Эдуард Павлович - человек общительный, с большим опытом работы. Как он умудрялся объединить совершенно разных людей в одном проекте? То шуткой, то словами поддержки, то просто хитрой улыбкой под густыми усами он умел предотвратить большие трения в коллективе. Как и где этому можно научиться? Не знаю... Может, врожденное?

      Испытания опытного образца изделия должны были пройти в натурных условиях акватории Черного моря. Под руководством Палыча вся аппаратура была соответствующим образом упакована в специальные деревянные ящики. В назначенный день мы загрузили их в небольшой автобус и вперед... Как же это волнительно! Будто стоишь на старте перед длинной дистанцией и совершенно не знаешь, что ждет тебя в том конце пути и чем все закончится.

    Путь до Новороссийска неблизкий. Шуршат шины, мелькает за окном пейзаж. Здоровые ящики нагромождены посреди прохода. Команда треплется о чем угодно, только не о работе. В движении проходят часы. За видимым спокойствием чувствуется немного тревожное ожидание. Через несколько часов дороги люди устали от неподвижного положения в неудобных креслах. Неожиданно маленький камешек вылетел из-под большого КАМАЗа, шедшего впереди, и нашел маленькую трубочку в радиаторе мерса. Пришлось сделать аварийную остановку. Пока остывала система охлаждения двигателя, мы отыскали подходящее местечко неподалеку и накрыли "поляну". Ничего необычного в дорожном перекусе: картошка, сало, колбаса... Палыч не был бы Палычем, если бы на столе не оказалось его вино и самогончик. Нет, не сравнивайте "мутняшку от бабы Клавы" с "продуктом" двойной перегонки и тройной очистки, настоянным на ореховых корочках с медом. Эта кристальная жидкость легко омывает "усохший" страждущий организм, а потом обдает его приятным теплом и развязывает слабеющий язычок. Важным достоинством является отсутствие тяжелых последствий на утро. Такой эксклюзив готовится в малых количествах для себя и близких друзей.

     Шутки Палыча в адрес неопытного водителя и байки остальных членов команды немного уменьшили "градус" тревожного ожидания, тем более, что теперь надо было "блеснуть выпуклым "инженерным" глазом" и придумать способ починки радиатора. Попытка запаять его жалом паяльника, разогретым на костре, оказалась неудачной. Выручил старый добрый чопик. Так мы и проехали оставшуюся часть пути, все время подливая зеленому "железному коню" холодной воды в подтекающую систему охлаждения.

      Новороссийск нас встретил прекрасной погодой. Наше судно было пришвартовано к другому - большому гидрографическому судну, так что тяжелую аппаратуру пришлось дважды переносить по узким сходням. На палубе - никого. Под жарким южным солнцем металлический корпус раскалился, поэтому на палубе пекло. Наши майки стали мокрыми от пота. Наверно, если бы мы решили чего-нибудь стащить, тут же объявился бы член команды, а поскольку имущество вносится, то чего матросам волноваться? Эдуард Павлович отправился блуждать по судну в поисках командира, а мы задумались об обеде. Вскоре Палыч вернулся с командой из трех матросов и старпома. Предварительные переговоры уже состоялись, и Палыч быстро обсудил с нами их условия. Поскольку ничего необычного не было предложено, мы решили вместе с командой сходить на рынок за провизией. С горой аппаратуры остался один дежурный, а остальные отправились в город.

      Рынок в Новороссийске был небольшим. Всего несколько простых рядов, на которых полно всякой всячины. Овощи, различная зелень, фрукты, орехи, пряности и деликатесы. Вот уж не помню, где было куплено мясо. Мы привыкли доверять друг другу, а Палыч вообще пользовался авторитетом. Именно ему мы и доверили "общак".

     Я заметил, что по мере закупки продовольствия матросики смотрели на нас со все большим уважением. К моменту нашего прибытия на судно с провизией командир "выбил" из штаба дополнительный провиант для экспедиции, и ЗИЛок уже стоял на пирсе. Мы с удовольствием помогли его разгрузить. В нашем коллективе как-то непринято было разделять работу на достойную и недостойную, поэтому в разгрузке участвовали все. Когда все закончилось, команда призналась, что не ожидала от научной интеллигенции участия в закупках и погрузке продуктов, выгрузке и погрузке аппаратуры на судно. Тем более что сам "начальник экспедиции" работал наравне со всеми. В их памяти осталась предыдущая команда исследователей, которая демонстративно отказывалась заниматься любым физическим трудом.

     Нам тоже было чему удивляться. Интересно было все, что касалось корабельной жизни: как продукты загружались в грузовую сеть, как поднялся корабельный бак и с помощью судового крана продукты загружали в трюм.

      Во время загрузки провизии на передней переборке трюма я прочитал надпись на странном языке, вроде бы английском: "гобхо"... Что же это? Пока я перебирал в памяти знакомые английские слова, меня слегка толкнул Палыч:

- Я вижу то же, что и ты? Прочти...

- Гобхо...

- Та же ерунда! Ты можешь перевести?- я лишь пожал плечами - давай Петровича спросим, может он знает, что это?

- Петрович, прочти, что написано?

- Гобхо.... А что это?

Мы бы, наверно, еще долго в уме перелистывали англо-русский словарь, но в этот момент к нам подошёл судовой электрик.

- Ребята, что ищите?

- Нет, не ищем. Вот написано "гобхо", мы пытаемся понять, что это.

- А-а-а-а... Да это моторное масло в бочках. На складе кто-то его слил, а недостающий объем долил водой. Привезли по накладной нам. Мы не знали, залили это в дизель, и вышли в море. Движок быстро "поймал клина". Пришлось менять кольца и долго сливать это г....но. А теперь, чтобы не перепутать ЭТО с нормальным маслом, пришлось сделать пометку....

   После этого забавного эпизода с излишними познаниями в английском мы окончательно сдружились с командой. Общительный Палыч быстро договорился о выделении мест в кубриках с работающим кондиционером, а команда, благодарная за наше участие в закупке продовольствия, помогла установить оборудование.

     Когда аппаратура и вещи были размещены по местам, корабельные склянки показали время ужина. По внутрикорабельной связи неожиданно прозвучало: "Команда корабля и коллектив экспедиции приглашаются на ужин! Повторяю, экспедиция приглашается на ужин!". Корабельный камбуз оказался не слишком уж просторным - три стола и узенькие проходы. Палыч быстро организовал смены и..... О, Боже! Это не порции, это океан вкуснейшего ароматного домашнего борща и Эверест из картофельного пюре с огромной сочной отбивной! Каждый член команды с удовольствием желал нам приятно покушать. Корабельный кок, слыша наши восторги, предлагала добавки, но сил справиться с такими порциями ни у кого не было.

    Вечером мы окончательно почувствовали себя своими на судне. Каждый просматривал и обсуждал с Палычем документацию, готовясь к предстоящему утром подключению аппаратуры. Начался предварительный монтаж блоков. Команда старалась набрать нужный ритм. Когда солнце склонились к горизонту, мы обратили внимание на стайки ставридок, которые с жадностью набрасывались на кусочки хлеба, которые попали за борт. Тут уж все как дети зачарованно смотрели, как "закипает" вода возле каждого кусочка. Рядом с нашим судном пришвартовался красный "пожарный". Благодаря тому, что его палуба на юте была расположена невысоко от воды, команда пожарных вынесла удочки, установила прожектор и занялась браконьерством на голый крючок. Тут же наши рыбачки захотели "заняться делом", но командир судна предложил потерпеть до выхода в море.    

   Через день, посвященный монтажу и настройке испытательного оборудования, мы были готовы к предварительному выходу в море. Штормило, но при двух баллах волнения наше судно имело право выйти на задание. Внутри акватории порта, закрытой специальными молами, морская зыбь почти не ощущалась, но когда мы отошли подальше.... Я находился в кубрике и читал. Книжка была интересной, поэтому я не очень обращал внимание на свое окружение. Болтает, ну и что, подумаешь! Однако когда мы вышли из-под прикрытия, переборки и палуба начали "набрасываться" на меня. Из-за болтанки сложно было перемещаться внутри корабля. Все выступающие детали его интерьера так и норовили ухватить меня за майку или бриджи, на худой конец, наподдать "куда придется". Довольно быстро мой вестибулярный аппарат "ненавязчиво намекнул" о существовании "Ихтиандра". Шлепая губами, как рыба в теплой застойной воде, я "выполз" на ют, где качка ощущалась меньше всего. Там уже глотали воздух остальные члены команды. Все, вот он - бесславный конец! Что там испытывать, если вся команда изнемогает от морской болезни! Хоть разворачивай судно и иди обратно в порт. Моряки с интересом наблюдали за тем, как мы принимаем решение. Отдельные личности стали уговаривать Палыча, дескать, давай переждем денёк, ничего страшного, шторм уляжется, и можно будет спокойно работать. Однако, несмотря на то, что ему самому было несладко, Палыч на уговоры не пошел. Когда команда судна увидела, что "русские погибают, но не сдаются", то поддержала решение "экспедиции". Оказывается, стоило нам отойти от пирса, как на наше место тут же пришвартовалось другое судно. Возвращаться некуда! Только болтаться на рейде порта! Но лучше идти на крейсерской скорости против волны, чем справляться с волнением, стоя на якоре. От осознания этого факта "испуганный" организм "прикачался", глаза сами нашли неподвижный горизонт, свежий бриз "сдул" недомогание. Да и зыбь стала меньше, когда увеличилась глубина под килем. Мы прошли крещение двухбалльным штормом! Вскоре качка уменьшилась настолько, что мы смогли приступить к работе. К вечеру, убедившись, что вся аппаратура работает штатно, мы вернулись в Новороссийск.

     

На следующее утро, благодаря ярким впечатлениям, свежему морскому воздуху и глубокому здоровому сну, мой отдохнувший организм проснулся рано. Я решил выйти на палубу, чтобы насладиться предрассветным небом, гаснущими огнями Новороссийска и свежестью утреннего бриза. Поднявшись из жилого отсека по сходням на верхнюю палубу, я услышал сдавленную "ажурную вязь великого и могучего". Возле каюты боцмана красовалась кучка.... Выйдя наружу по следам сорок третьего размера, я увидел троих матросов и боцмана, изловивших судового пса Джека в паре метров от выхода на палубу. Пес, понимая сложность своего положения, отчаянно брыкался, скалился и рычал. Довольно быстро на него был одет ошейник с цепью. 

- За что это вы его?

- Он в трех местах нагадил: возле каюты, здесь, и возле кладовки с инструментами боцмана - тут я понял, что борьба Джека носит эпический характер.

- Что вы с ним сделаете?

- Привяжем наверху, возле учебно-тренировочного бота, чтобы не крутился под ногами. Когда работаешь, он то рукавицы утянет и разорвет, то ветошь стащит, то что ни будь из инструмента сопрет. Гоняться за ним по всему судну неохота.

- Даже наказания не будет? Вы так его любите?

- Это попозже....

Изрядно помятый, посаженный на цепь, но непобежденный пес под конвоем отправился отбывать арест, а я пошел на ют, чтобы насладиться алым востоком и отступающей темнотой неба, огнями набережной, маяком и немного соленым свежим ветерком.

     Вчерашний шторм стих. Погода обещала прекрасный день. После завтрака была дана команда: " Баковым - на бак, боцману и ютовым - на ют, швартовым - по местам стоять, к отшвартовке приготовиться!". Корпус задрожал от работы дизеля, на баке за кормой забурлила под винтами вода. Наше судно плавно отошло от пирса, чтобы отправиться в район Анапы для проведения натурных испытаний. Новороссийск постепенно уходил от нас в тонкую дымку. Чайки и бакланы провожали нас криками. Нос судна уверенно разрезал набегающую волну, а за кормой оставался кильватерный след, который постепенно исчезал в волнах.

      Испытания начались, как только мы вышли на рейд Новороссийска. Некоторое время нас сопровождал эскорт. Стая дельфинов весело соревновались в скорости с нами. В какой-то момент они подошли совсем близко, и для их безопасности пришлось чуть сбавить ход. Тем временем в рубке переключались режимы работы аппаратуры, выполнялись проверки, заполнялись протоколы. Команда слаженно выполняла работу. К вечеру было выполнено все запланированное на этот день. Все устали от жары в рубке и палящего солнца на палубе. Приятно осознавать, что все решения, принятые в лабораториях, подтвердились в море. Все "муки творчества" прошли не зря. Командир корабля, внимательно следивший за ходом испытаний и переживавший вместе с командой за наш успех, решил немного порадовать нас.

    "Баковым - на бак, к якорной стоянке приготовиться!". Затих дизель, судно мягко заскользило по водной глади. Вскоре на баке загремела якорная цепь, и раздался большой "плюх" от якоря. Когда судно полностью остановилось, боцман откинул шторм трап. "Команде и экспедиции можно искупаться" прозвучало по внутрикорабельной связи. Первым за борт отправился Джек. Два матроса взяли его за задние и передние лапы. Он, покорившись судьбе, вел себя тихо. Его качнули, и он мешком плюхнулся в воду. Матросы спустили грузовую сеть. Он подплыл и зацепился за нее передними лапами. Ребята подняли сеть над водой. "Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище..." - с пучков рыжей мокрой шерсти стекают струи воды, уши прижаты, а во взгляде сквозит вопрос: "Ну как вы могли!". Вслед за Джеком отправились и мы с теми, кто не стоял на вахте. Прозрачнейшая вода, когда нырнешь, даже днище корабля видно! Долгожданная свежесть! Поднявшись по веревочной лестнице можно было сигануть с откинутого штормтрапа как с пятиметровой вышки.

      Когда наша команда вдоволь накупалась, командир и наши рыбачки взялись за дело. На голый крючок цеплялась небольшая полоска красной изоленты для привлечения ставридки. Снасть забрасывалась недалеко от борта. Началось соревнование. Палыч - заядлый рыбак тоже принял в этом участие. Ведро, принесенное с камбуза, быстро заполнялось. Вдруг один из наших рыбаков крикнул:

- Смотрите-ка, я бычка поймал!

- Все назад! - в ответ крикнул командир. Впрочем, матросы и так побросав удочки моментально исчезли.

- Вы что, так бычка боитесь? - Наш рыбачок неторопливо подматывал леску.

- Это не бычок! Бычок - пресноводная рыба! Это морской черт! Поаккуратнее! Один укол шипа - и можете остаться без ноги! Быстро доставить вас на берег отсюда сложно! - тут и наши отпрянули - я как-то полгода провалялся в госпитале от этого "бычка"!

С огромной осторожностью командир прижал леску ногой и снял рыбу. Ведро было почти наполнено. Пара наших ребят отправилась на камбуз для засолки. День получился насыщенным и полным приключений. Вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, и мы поймали его последний "зеленый" луч, на море опустились сумерки. Далекий берег мерцал огнями, а над нами распахнулась черная бездна с бриллиантами звезд. Месяц безмолвно плыл в их окружении, а вода за бортом стихла от этого великолепия. Я долго не мог оторваться от этой картины. Даже сейчас, когда пишу эти строки, немного захватывает дух.

     Наутро мы должны были использовать бот для проверки аппаратуры. Палычу пришлось вести долгие переговоры с командиром. Дело в том, что для запуска дизеля на боте нужно было демонтировать аккумулятор, который использовался в системе кондиционирования. Кроме того, дизель давно не запускался и требовал мелкого ремонта. Благодаря дружескому расположению команды и дипломатическим талантам Палыча удалось уговорить боцмана и электрика. Тот долго матерился, но всё-таки отдал аккумулятор. Довольно быстро, к обеду, команда подготовила бот к спуску. Мы вместе с ними разместились в отведенных нам местах. Боцман дал команду, загудела лебедка, и мы оказались на воде. Дизель долго не хотел запускаться, но стараниями помощника командира и механика загрохотал выхлопом. Мне показалось, что сизым дымом заволокло все Черное море. Когда ветер снес его в сторону, на месте моториста сидел негр.

      За все время испытаний я проникся уважением к этим людям, которые подручными средствами и упорством посреди моря заставили технику работать так, как ей это положено. Мы полностью выполнили всю программу испытаний. Палыч жестами командовал нашим движением и контролировал ход проверки. Дизель исправно грохотал, обеспечивая наши маневры. И мы, и команда судна успешно справились с поставленными задачами.

    Позже, по возвращении домой, испытания в целом были признаны успешными. Эдуарду Павловичу, как руководителю группы, была объявлена благодарность и всем участникам назначена премия.

   Сегодня мало кто обращает внимание на истории небольших инженерных коллективов. Всех интересуют масштабные проекты и знаковые личности. Но наша жизнь состоит не из великих свершений великой державы, а из маленьких ежедневных побед. В памяти остаются не пафосные речи, а слова поддержки друзей. Время уничтожает малозначимые детали. Я помню дорогие лица, и с удовольствием ещё и еще возвращаюсь назад, чтобы вспомнить, прикоснуться, услышать тех, кто был мне дорог. Светлые люди оставляют после себя легкие светлые воспоминания. Таким был мой друг и наставник Эдуард Павлович. Это небольшое эссе посвящено его светлой памяти.

Дорошенко Вячеслав